Написать захотелось вчера утром, но у нас не работал интернет. Наверное из-за того, что почти над нами летела авиация на парад.
Потом интернет заработал, но пока самолеты летели, настроение временно пропало. А вот сейчас прочитала вчерашюю запись Александры (спасибо, Александра, что поделилась!) и захотелось все-таки написать тоже.
Я вчера первый раз в жизни не смотрела парад. Я сидела и ревела после того, как в новостях показали парад памяти в Томске. Что-то во мне перещелкнуло. Огромная, нескончаемая река людей на улицах и над их головами - океан фотографий тех, кто ушел на фронт из их семей и не вернулся. У некоторых - плакаты с двумя-тремя фотографиями. Цифра в 20 с лишним миллионов, которую мы знаем с детства страшна, но все же для каждого конкретного человека несколько абстрактна. Больше, конечно, помнишь о том, как коснулось все это лично тебя и твоей семьи. А тут над головами людей - еще лица. Лица тех, кого их родные и близкие больше уже никогда не увидели живыми. Остались только фотографии. И вот эта реальность, материальность верхнего строя меня потрясла. Никакие музейные экспозиции, никакие фильмы никогда не производили на меня такого впечатления. Каждый человек нес на этом параде незабытое горе своей семьи. Наверное, это самый правильный парад, который только может быть - с участием тех, без кого он может быть и не состоялся бы...
У меня, как и у многих моих сверстников, дедов не было. С войны вернулся только бабушки брат, мой двоюродный дед. Мамин папа погиб, видимо, где-то по Москвой, когда уже и с военных заводов народ ушел в ополчение. Похоронки не было, и бабушка долго еще после войны ждала его и часто жарила его любимые дранники. Мама запомнила его в шинели и с вещмешком, когда он на несколько минут забежал домой попрощаться.
Второй дед воевал и погиб где-то в Норвегии.
Я очень-очень завидовала моей подруге, у которой один из дедов вернулся с войны.
Я в детстве войны очень боялась. Мне иногда снился страшный сон, как будто в коридоре стоят мама и папа - уходят на фронт. Мама в знакомом синем пальто, но в ушанке и с рюкзаком. Я просыпалась в слезах, бабушка меня успокаивала и не могла добиться, почему я плачу,а мне было стыдно признаться, какие глупости мне снятся. И снились страшные черные самолеты, которые кружили над городом. откуда это бралось, не знаю. Какая-то генетическая память мне открывалась, что ли...
Родители, конечно, рассказывали о войне, как они ее запомнили по своим детским впечатлениям, но это было позже, когда я подросла и стала задавать вопросы. Кое- что рассказывала бабушка, папина мама. Папу, совсем маленького, бабушка чуть не потеряла во время бомбежки поезда, когда они было отправились в эвакуацию. После этого она вернулась в Москву и больше уже уехать не пыталась. Сутками пропадала на работе, а папу растила ее мама, моя прабабушка. Бабушкина сестра копала окопы на подступах к Москве, брат был танкистом. Папа на всю жизнь запомнил, как его бабушка при особо красном закате говорила: "Солнце крови напилось" Он до сих пор не любит такие закаты.
Мама рассказывала мне о чемодане, который они с бабушкой брали в бомбоубежище. В чемодане были только подушка и одеяло - бабушка укладывала туда маму спать, пока ждали окончания бомбежки. Потом, правда, и в бомбоубежище перестали спускаться.Мама не очень любит праздничные салюты. Когда наши отбили Киев, вечером был первый в Москве салют. Почему-то объявление о салюте многие пропустили и когда вечером началась канонада, в первый момент случилась паника.
Возможно, что кому-то мой рассказ покажется богатым материалом для психиатров, но для меня это - история моей семьи.
Прошлой осенью мы с мужем случайно заехали в одно очень красивое место на самом краю Московской области. И нашли там холм с захоронением погибших солдат.
Они эту высоту держали с осени 1941 по август 1942 - не подпускали немцев к гидроузлу. Я стояла на этом холме в теплый (если спуститься вниз) осенний день и думала - как же они всю зиму там... не просто пробыли, а воевали. Даже подумать страшно, сколько народу полегло только на этом пятачке. Больше 500 захоронений на этом холмике.
Спасибо ребятам из МФЮА - их поисковый отряд там работал. Вокруг леса и болота - скольких еще так и не нашли. Жалко, только, что фамилии какой-то нестойкой краской написали - уже не прочитать.
Просто я у каждого такого памятника читаю фамилии в тайной надежде увидеть имя моего деда - Семена Емельяновича Ларина.
Вот еще фотография с того места:
А неделю назад мы поехали в Псков и решили на пару часов задержаться в Зубцове, мимо которого обычно проезжаем транзитом. От этого древнего города фашисты не оставили камня на камне. Там практически нет старинных домов. Зато на обрыве над слиянием Вазузы и Волги стоит огромный мемориал с братским кладбищем.
Внизу за рекой - живой город.
А здесь - его герои.
Потом интернет заработал, но пока самолеты летели, настроение временно пропало. А вот сейчас прочитала вчерашюю запись Александры (спасибо, Александра, что поделилась!) и захотелось все-таки написать тоже.
Я вчера первый раз в жизни не смотрела парад. Я сидела и ревела после того, как в новостях показали парад памяти в Томске. Что-то во мне перещелкнуло. Огромная, нескончаемая река людей на улицах и над их головами - океан фотографий тех, кто ушел на фронт из их семей и не вернулся. У некоторых - плакаты с двумя-тремя фотографиями. Цифра в 20 с лишним миллионов, которую мы знаем с детства страшна, но все же для каждого конкретного человека несколько абстрактна. Больше, конечно, помнишь о том, как коснулось все это лично тебя и твоей семьи. А тут над головами людей - еще лица. Лица тех, кого их родные и близкие больше уже никогда не увидели живыми. Остались только фотографии. И вот эта реальность, материальность верхнего строя меня потрясла. Никакие музейные экспозиции, никакие фильмы никогда не производили на меня такого впечатления. Каждый человек нес на этом параде незабытое горе своей семьи. Наверное, это самый правильный парад, который только может быть - с участием тех, без кого он может быть и не состоялся бы...
У меня, как и у многих моих сверстников, дедов не было. С войны вернулся только бабушки брат, мой двоюродный дед. Мамин папа погиб, видимо, где-то по Москвой, когда уже и с военных заводов народ ушел в ополчение. Похоронки не было, и бабушка долго еще после войны ждала его и часто жарила его любимые дранники. Мама запомнила его в шинели и с вещмешком, когда он на несколько минут забежал домой попрощаться.
Второй дед воевал и погиб где-то в Норвегии.
Я очень-очень завидовала моей подруге, у которой один из дедов вернулся с войны.
Я в детстве войны очень боялась. Мне иногда снился страшный сон, как будто в коридоре стоят мама и папа - уходят на фронт. Мама в знакомом синем пальто, но в ушанке и с рюкзаком. Я просыпалась в слезах, бабушка меня успокаивала и не могла добиться, почему я плачу,а мне было стыдно признаться, какие глупости мне снятся. И снились страшные черные самолеты, которые кружили над городом. откуда это бралось, не знаю. Какая-то генетическая память мне открывалась, что ли...
Родители, конечно, рассказывали о войне, как они ее запомнили по своим детским впечатлениям, но это было позже, когда я подросла и стала задавать вопросы. Кое- что рассказывала бабушка, папина мама. Папу, совсем маленького, бабушка чуть не потеряла во время бомбежки поезда, когда они было отправились в эвакуацию. После этого она вернулась в Москву и больше уже уехать не пыталась. Сутками пропадала на работе, а папу растила ее мама, моя прабабушка. Бабушкина сестра копала окопы на подступах к Москве, брат был танкистом. Папа на всю жизнь запомнил, как его бабушка при особо красном закате говорила: "Солнце крови напилось" Он до сих пор не любит такие закаты.
Мама рассказывала мне о чемодане, который они с бабушкой брали в бомбоубежище. В чемодане были только подушка и одеяло - бабушка укладывала туда маму спать, пока ждали окончания бомбежки. Потом, правда, и в бомбоубежище перестали спускаться.Мама не очень любит праздничные салюты. Когда наши отбили Киев, вечером был первый в Москве салют. Почему-то объявление о салюте многие пропустили и когда вечером началась канонада, в первый момент случилась паника.
Возможно, что кому-то мой рассказ покажется богатым материалом для психиатров, но для меня это - история моей семьи.
Прошлой осенью мы с мужем случайно заехали в одно очень красивое место на самом краю Московской области. И нашли там холм с захоронением погибших солдат.
Просто я у каждого такого памятника читаю фамилии в тайной надежде увидеть имя моего деда - Семена Емельяновича Ларина.
Вот еще фотография с того места:
А неделю назад мы поехали в Псков и решили на пару часов задержаться в Зубцове, мимо которого обычно проезжаем транзитом. От этого древнего города фашисты не оставили камня на камне. Там практически нет старинных домов. Зато на обрыве над слиянием Вазузы и Волги стоит огромный мемориал с братским кладбищем.
Внизу за рекой - живой город.
Комментариев нет:
Отправить комментарий